История началась с двоюродной сестры моей мамы по имени Оксана. Долгое время она жила в особом мире — в поселке, который был построен вокруг исправительных колоний еще в 1959 году для сотрудников этих учреждений.
Жизнь «на особом положении»
Муж Оксаны занимал руководящую должность в колонии, и их семья, как и другие жители, пользовалась бесплатной рабочей силой заключенных. Все бытовые и хозяйственные задачи — от работы в огороде и ремонта дома до стирки — выполнялись осужденными. Так Оксана с мужем и двумя сыновьями жила долгие годы, привыкнув к тому, что многие вещи делаются за них.
Крах привычного мира
В конце 1990-х годов колонии, вокруг которых существовал поселок, закрылись. Молодое и трудоспособное население стало уезжать, остались в основном пенсионеры и бывшие заключенные, которым некуда было возвращаться. Мужу Оксаны предложили работу в городской колонии, и он уехал. Оксана же, разведясь с ним, осталась в поселке, устроившись продавцом в местный магазин. Ее сыновья, получив образование, тоже начали работать в исправительных учреждениях в городе, навещая мать между вахтами.
Жизнь в поселке затухала: за десять лет число жителей сократилось с четырех тысяч до трехсот. Государство начало выдавать жилищные сертификаты для переселения, но многим, включая Оксану, получить их не удалось — программа была свернута.
Новое место — старые привычки
Судьба вмешалась, когда в доме Оксаны случился пожар. Пока она, как погорелец, пыталась оформить сертификат, ей пришлось купить дом в поселке, где жили мои родители. Она поселилась всего в трех домах от них.
И здесь проявилась главная проблема: Оксана была абсолютно не приспособлена к самостоятельной жизни. Она привыкла, что все делают за нее и бесплатно. В новом поселке такой возможности не было. И тогда она «села на шею» моим родителям, которым на тот момент было около 58 лет, и они еще работали. Всю помощь по хозяйству и дому она переложила на моего отца Женю и свою местную подругу Олю, которая тоже не могла ей отказать.
Возникает вопрос: почему мои родители не говорили «нет»? Возможно, сказывались родственные связи и жалость.
Финансовая бездна и долги
Оксана привыкла жить не по средствам. Пока сыновья жили с ней, они отдавали ей почти всю зарплату. Теперь у нее была только скромная пенсия, которой катастрофически не хватало. Она начала брать товары в долг в местных магазинах, пользуясь тем, что в маленьких поселках это распространенная практика. Долги росли, и когда один магазин переставал ей верить, она шла в другой.
Ситуация достигла пика, когда долги Оксаны начали предъявлять моей маме, аргументируя это их родством. Для моей матери, которая принципиально никогда не жила в долг, это было унизительно и стыдно.
«У вас же есть — поделитесь!»
Затем началась стадия прямых просьб. Если у моих родителей было свое хозяйство (поросята, куры) или они закупали продукты впрок (например, мешок сахара на зиму), Оксана приходила с формулировкой: «У вас же есть свое, дайте мне!» или «У тебя же много, отсыпь!». Мама, жалея сестру, по-прежнему не могла отказать.
Этот замкнутый круг длился бы и дальше, если бы не болезнь Оксаны. Ее сыновья, наконец, забрали ее к себе.
