Добро пожаловать, уважаемые читатели!
Феномен «Красной угрозы» стал одной из определяющих сил в истории США XX века. Страх перед мировым коммунизмом, зародившийся после Октябрьской революции 1917 года, достиг своего апогея в конце 1940-х — начале 1950-х годов, на заре Холодной войны. Это движение оказало глубокое и долговременное влияние на американское общество, политику и культуру, а его самым известным и радикальным символом стал сенатор Джозеф Маккарти.
Истоки страха: от революции до «Красного лета»
Первые ростки паники в США проросли сразу после революции в России. В американском обществе, переживавшем волну забастовок и социальных волнений, пресса активно нагнетала атмосферу, утверждая, что за беспорядками стоят иностранные агенты и коммунисты, желающие разрушить «американский образ жизни». Власти ответили жёсткими мерами: в 1918 году был принят «Закон о подстрекательстве к мятежу», каравший за критику правительства. Профсоюзы и радикальные группы попали под жёсткий контроль, а их лидерам грозила депортация. Напряжение вылилось в так называемое «Красное лето» 1919 года — серию терактов анархистов. Ответом правительства стали «Рейды Палмера», в ходе которых сотни активистов были арестованы, а некоторые высланы в Советскую Россию.
Плакат «Красный айсберг» — наглядная пропаганда, изображающая скрытую коммунистическую опасность.
Холодная война: паранойя в разгаре
После Второй мировой войны союзничество сменилось глубочайшим идеологическим и геополитическим противостоянием, известным как Холодная война. В США укрепился страх перед повсеместным проникновением советских шпионов, которые могли не только красть секреты, но и «разлагать» общество изнутри. Этот страх часто использовался как инструмент для устранения политических оппонентов и инакомыслящих. Например, директор ФБР Эдгар Гувер вёл слежку за Мартином Лютером Кингом-младшим, пытаясь связать движение за гражданские права с коммунистическим влиянием.
Опасения имели и реальную почву — советская разведка действительно действовала в США. В 1947 году президент Гарри Трумэн подписал указ о проверке лояльности всех государственных служащих. Апогеем истерии стала трагическая смерть министра обороны Джеймса Форрестола, который, страдая от паранойи, выбросился из окна с криком «Русские идут!».
Пропагандистский плакат: «Самая серьезная угроза для нашей нации — Красная угроза».
Эпоха маккартизма и «охота на ведьм»
Настоящим символом этой эпохи стал сенатор Джозеф Маккарти. Комитет по расследованию антиамериканской деятельности, созданный ещё в 1938 году, при нём обрёл невиданную мощь. Под его руководством комитет занимался не только расследованиями «неблагонадёжных» граждан и чиновников, но и цензурой в Голливуде. Был составлен печально известный «Чёрный список», куда попали деятели киноиндустрии, заподозренные в симпатиях к коммунизму. Среди пострадавших — сценарист Далтон Трамбо («Римские каникулы», «Спартак»), Чарли Чаплин, писатель Дэшил Хэммет, актриса Ли Грант и режиссёр Орсон Уэллс. Им запрещали работать в профессии, калеча карьеры и судьбы.
Сенатор Джозеф Маккарти — главный архитектор «охоты на ведьм» 1950-х годов.
Власть Маккарти рухнула в 1954 году во время телевизионных слушаний по делу армии США. Когда сенатор перешёл все границы, адвокат Джозеф Уэлч публично спросил его: «У вас что, вообще нет порядочности?» Эта прямая трансляция показала всей стране агрессивные и несправедливые методы Маккарти, что привело к его политической гибели и осуждению со стороны Сената.
Неусыпное око ФБР
Параллельно с маккартизмом свою антикоммунистическую кампанию вело ФБР под руководством Эдгара Гувера. Начав свою деятельность ещё во время Первой мировой, Гувер превратил бюро в мощный аппарат слежки. ФБР собирало досье на тысячи американцев, подозреваемых в нелояльности. Гувер сыграл ключевую роль в деле супругов Розенбергов, обвинённых в шпионаже и казнённых, а также в преследовании членов Коммунистической партии США.
Страх, проникший в повседневность
«Красная угроза» не была абстракцией — она сознательно культивировалась и проникала в быт обычных американцев. Любое достижение СССР, будь то испытание ядерной бомбы или, позже, запуск первого спутника, преподносилось в СМИ как непосредственная опасность для национального выживания.
Писатель Стивен Кинг в мемуарах описал, как этот страх ощущался на личном уровне. В детстве, находясь в кинотеатре, он стал свидетелем того, как сеанс внезапно прервали. На сцену вышел управляющий и, дрожа от волнения, объявил: «Русские вывели на орбиту вокруг Земли космический спутник. Они назвали его… “спутник”». По словам Кинга, в зале воцарилась гробовая, полная ужаса тишина — реакция на, казалось бы, далёкое событие, которое стало осязаемым доказательством «угрозы».
