По мнению экономиста Андрея Мовчана, в предпринимательстве нет ничего хорошего — только сплошная головная боль.
— Расскажите вкратце о себе?
— Мне сложно говорить о себе, потому что я не совсем тот, кем кажусь со стороны. Если кратко, то я физик по образованию. Москвич с украинской фамилией. Учился в Московском государственном университете. В советское время даже занимался системами наведения ракет. С 1992 года работаю в сфере финансов.
Прошел через различные компании: «Тройка Диалог», крупные банки. Затем был Чикагский университет, после — Renaissance Investment Management. Это был масштабный и красивый проект, как и всё в «Ренессансе», но изнутри он казался непонятным. В итоге у «Ренессанса» дела закончились не очень хорошо, но я успел оттуда уйти раньше. Потом был «Ренессанс Кредит» — прямой конкурент Тинькофф.
— Вы там работали? Я не знал.
— Я был CEO «Ренессанс Кредита», возглавлял его.
— То есть мы конкурировали?
— Непродолжительное время. Я продал свои акции (пакет 2,5%) в январе 2008 года, а в 2009 ушел из «Ренессанса». Затем создал «Третий Рим» и тоже в итоге продал его.
— Нас смотрят многие менеджеры, которые мечтают стать предпринимателями.
— Не советую. В этом нет ничего хорошего, только головная боль. «Третий Рим» мне удачно продать в конце 2013 года. С тех пор я — скромный управляющий фондом (в нем находятся мои деньги и средства близких знакомых), почетный пенсионер и руководитель экономической программы Московского центра Карнеги.
— Вам не понравилось быть предпринимателем?
— Пожалуй, да. Возможно, это так.
— Вы очень вовремя вышли из всех перечисленных бизнесов: «Ренессанс», «Тройка», «Третий Рим». Что вы можете сказать о нынешнем времени?
— В инвестиционной теории считается, что если ты не покупаешь, то по сути продаешь. Я сейчас не создаю никакого нового бизнеса, и это отражает мою точку зрения на бизнес в России. Я человек осторожный. Фонд, которым я управляю, показывает среднюю доходность 8,5% годовых в долларах за 13 лет. Это говорит о том, что я не склонен к большим рискам.
— Это, наверное, немного?
— Для кого как. Для меня это нормально. Я считаю это неплохим результатом, именно потому что у меня свое чувство риска. Я не хочу терять деньги.
— Но при этом вы живете в России и не планируете уезжать?
— Во-первых, бизнес сейчас глобален. Я могу жить в России, а работать где угодно — что я, собственно, и делаю. Во-вторых, мой родной язык — русский. Если говорить о пользе для общества, то моя жена — врач, она лечит людей здесь. А людей нужно лечить несмотря ни на что. Культура здесь русская, многие друзья еще здесь (хотя некоторые уже уехали). Я уже человек в возрасте, привык к городу, к инфраструктуре. Мне здесь хорошо.
Справка: Андрей Мовчан — российский экономист и финансист. Дата рождения: 25 апреля 1968 года. Окончил МГУ в 1992 году. Руководитель экономической программы Московского центра Карнеги с 2015 года. В разное время занимал руководящие позиции в «Тройка Диалог» (1997–2003), был главой банка «Ренессанс Кредит» (2006–2008). Основал и руководил инвестиционной компанией «Третий Рим» (2009–2014). Член почетного академического сообщества Beta Gamma Sigma. Женат, отец четверых детей.
Проблемы банковской системы: политика ЦБ и наследие 90-х
— Раньше вы говорили, что у российских банков нет будущего. Не могли бы раскрыть эту тему? Нам, находящимся в банке, это интересно.
— Помню, я как-то спорил с людьми еще до продажи «Третьего Рима». Суть спора была в том, что Тинькофф — это не банк в классическом понимании. Когда готовилось его IPO, все удивлялись мультипликаторам. Я утверждал, что Тинькофф — это финансовая организация, которую нужно оценивать по мультипликаторам к выручке, а не к активам или капиталу. Это организация с банковской лицензией, которая позволяет ей работать. Так же был устроен и «Ренессанс Кредит». А вот Сбербанк — это действительно банк.
С точки зрения банковского бизнеса в России есть много «но». Как любая катастрофа — результат совпадения многих причин. Здесь это: монополизация госбанков, которая продолжается и будет усиливаться. У госбанков дешевле деньги и больше масштаб, поэтому они отбирают бизнес. В стране слишком много банков, структура рынка чрезмерно фрагментирована.
Изначально в 90-х годах банки в России создавались не для банковского бизнеса. Они решали три задачи: «откачивать» деньги для инвестиций в финансово-промышленные группы, отмывать средства и уходить от налогов. Все три направления были высокомаржинальными.
Когда эти «золотые» бизнесы стали сходить на нет, переход на низкомаржинальную рутинную банковскую деятельность оказался крайне болезненным. Если ты привык жить хорошо, очень сложно начать жить плохо. Ты просто не умеешь этого делать.
Центральный банк как минимум последние пятнадцать лет проводит политику, которая провоцирует банки работать плохо. Огромное количество бюрократических процедур, нормативов, правил. Колоссальные средства тратятся на аппарат, который все это обрабатывает, а эффективность остается низкой.
При этом банк может взять ничего не стоящий участок земли, оценить его в сто раз выше рыночной стоимости, положить в капитал и чувствовать себя спокойно. Фактически, ЦБ пятнадцать лет говорил банкам: «Обманите меня, и вам будет хорошо».
Советы начинающим: учиться и набираться опыта
— Я понимаю, что у вас есть капитал, и вы не хотите рисковать им в России, вероятно, правильно делая. А представьте, что вам сейчас двадцать лет и вы готовы рисковать. Что бы вы делали?
— Я человек скучный. Я бы попытался учиться. С высоты своего возраста я вижу, что хороший бизнесмен — это, как правило, бывший топ-менеджер в аналогичном бизнесе. А хороший топ-менеджер — это хороший миддл-менеджер, выросший в той же среде.
Главное — понимать, что ты делаешь. Никто не отменял правило 10 000 часов, которые нужно посвятить своей области. Я вижу много молодых ребят, которые запускают проекты, но не воспринимают их как полноценные бизнес-проекты. Они часто не могут ответить на ключевые вопросы: на кого рассчитан продукт, где этот рынок, кто их аудитория. Они не понимают, на чем проект будет реально зарабатывать. Потому что в бизнесе прибыль часто приносят не основные, а побочные активности.
Я всегда привожу в пример историю моего друга, у которого столярное производство. Он делает мебель, а его прибыль равна стоимости щепы, которую он продает в котельную. Если бы не продажа этой щепы, он бы работал в убыток.
Такая же ситуация в большинстве бизнесов. Где-то возникают дополнительные, часто небольшие источники дохода, которые и позволяют выживать. Иначе на конкурентном рынке тебя просто «сожрут». Поэтому нужно учиться. Затем приходить в бизнес: начать с малого, потом расширяться. В высокотехнологичные стартапы, рожденные в подвале, я не верю. Кроме подвалов, в России для такого просто нет подходящей среды.
— То есть, у них гаражи, а у нас подвалы — хорошая аллегория.
— Россия вообще любит подвалы, это известно. Если делать серьезный бизнес, нужно подходить к нему серьезно. Для этого, во-первых, нужно уметь и глубоко понимать отрасль. Во-вторых, необходимо быть интегрированным в экосистему.
Макроэкономика России: зависимость от нефти и тупик развития
— В интервью «Секрету фирмы» вы сказали, что стагнация в России продлится много лет. Вы отталкиваетесь от цены на нефть? Что побудило вас сделать такое заявление?
— Я очень боюсь умных людей, они часто ошибаются. Экономика проще. Нефть вряд ли сильно подорожает, для этого есть множество причин. Возможны временные, незначительные колебания.
— Когда здесь был Михаил Фридман, он сказал, что нефть дорожать не будет.
— Да, не похоже, что будет.
— Он четко объяснил: 10 долларов — себестоимость барреля, 30 — цена с учетом всех логистических издержек и наценок. Все, что выше 30, — спекулятивные ожидания. А 150 — это уже сверхспекуляция.
— Мы можем полтора часа говорить про нефть, но мы согласились, что она сильно расти не будет. Российская экономика абсолютно заточена под нефть. Существует иллюзия, что на нефть приходится лишь половина бюджета. На самом деле, весь бюджет зависит от нефти, потому что вторую часть составляют налоги на импорт, а импорт финансируется нефтедолларами. Плюс подоходные налоги, налог на прибыль — а это в основном нефтяные корпорации. Около 97% прибыли в стране генерируют нефтегазовые компании. Фактически, весь бюджет — это нефть.
Если посмотреть на структуру трудовых ресурсов, она очень вялая. Количество трудоспособного населения сокращается. Более 30% работают в бюджетном секторе, около 10% (примерно 7 млн человек) — в торговле.
Перестроить экономику? При наших гигантских расстояниях, где стоимость перевозок в два раза выше, чем в Европе? При том, что мы потребляем в 4 раза больше электроэнергии на 1 доллар ВВП, чем Япония, и в 2 раза больше, чем в среднем по миру? Это титаническая работа, которую могут выполнить только миллионы предпринимателей-«муравьев». Один «слон»-государство не в состоянии сделать это даже близко. Он даже не может начать.
Но вместо того чтобы создавать условия для этих миллионов «муравьев», «слон» их поедает, думая, что сам станет толстым и все сможет. Но у него не получится, и он будет продолжать ковыряться в своей «посудной лавке», продавая нефть.
Через 3–4 года у нас начнется падение добычи из-за плохих дебитов скважин. Мы добываем нефть неэффективно, с большим давлением, быстро исчерпывая месторождения. Наш коэффициент извлечения нефти — 20–25%, в то время как лучшие мировые результаты — 80–90%, а средний — около 50%.
Поэтому в перспективе 20 лет добыча может упасть вдвое. Цена нефти, я думаю, упадет еще на 20–30% от текущего уровня в долларах. Трудовых ресурсов не хватает. О технологическом прорыве можно забыть, потому что у нас нет частной науки, а государственная наука уничтожается хроническим недофинансированием. О масштабных иностранных инвестициях тоже можно забыть из-за соответствующей политики. Вот и все.
— Вы нарисовали печальную картину. То есть среднему и малому бизнесу вы не видите окна возможностей в ближайшие годы?
— Как раз средний и малый бизнес обычно намного устойчивее. Булки нужны, стричься нужно, местные товары тоже востребованы. А вот что касается крупного, почти крупного и очень крупного частного бизнеса, у меня есть сомнения. Потому что в глобальной конкуренции мы будем проигрывать. И чем дальше, тем больше.
Сравнение с Польшей: почему отстаем?
— Майкл Калви (управляющий партнер фонда Baring Vostok Capital Partners) часто говорит мне: «Я приехал в Россию 20 лет назад, трамваи не ходили, зарплаты не платили. Посмотрите, что сейчас». С ним трудно не согласиться, потому что последние 20, 15, даже 5 лет мы двигались в правильном направлении. Можно критиковать, но тренд был позитивный.
— С этим никто не спорит. За 20 лет ВВП на душу населения в России вырос.
— Утроился, по-моему?
— Это зависит от методики расчета, поэтому я аккуратно говорю — вырос.
— Люди зажили, вздохнули свободнее.
— Конечно. Более двух триллионов долларов выручки от нефти сделали свое дело. У людей появились машины. Но за это же время наш ВВП вырос в два раза меньше, чем польский.
Вот Польша — небольшая страна без нефти и газа. Она стартовала с нами в начале 90-х, но сейчас ее ВВП на душу населения вдвое выше нашего. Почему? Почему в Польше с гектара собирают в 3,5 раза больше яблок, чем в Краснодарском крае? Там что, волшебные яблоки?
— При том что солнца в Краснодарском крае больше.
— Да, климат в Польше, пожалуй, похуже. Почему Польша полностью обеспечивает себя продуктами и еще много экспортирует, а мы — нет? Почему в Польше экономика диверсифицирована, почему она растет на 3,5% в год, а мы за последние два года упали почти на 40% в долларовом выражении?
Я не уверен и насчет позитивного тренда. Был тренд у нефти — был тренд и у нас. Если наложить графики цены на нефть, нашего бюджета и ВВП на душу населения, они будут очень похожи. Сейчас все развивается по тому же сценарию.
— Вы задаете много риторических вопросов и публично критикуете власть. У вас нет желания заняться политикой самому?
— Нет, абсолютно.
— Вы хотите оставаться критикующим экономистом.
— Я не хочу быть «критикующим экономистом». Я говорю то, что думаю. Я с огромным удовольствием стал бы экономистом «хвалящим». Пошел бы кого-нибудь похвалить. Было бы кого.
Я управляю деньгами, и моя задача — понимать правду. Поэтому я пишу и критикую. Например, в 2012 году я говорил, что доллар будет по 60 рублей, когда все утверждали, что справедливая цена — 19. Многие вещи проще, чем кажутся.
— Спрогнозируйте, что будет с рублем через два года.
— Это зависит от инфляции. Сейчас нефть стабилизировалась, вряд ли она будет сильно двигаться. Соответственно, рубль будет зависеть от инфляции. В 2015 году инфляция, я думаю, составит около 20%.
— Двадцать? Вы совсем пессимистично настроены.
— Думаю, да. Рубль упал вдвое по отношению к доллару, а доля импорта в стране — около 45%. В 2016 году, полагаю, инфляция будет около 12%, потому что денежная масса сжата, идет стагнация, потребление падает. Инфляция будет не такой высокой.
На ближайшие годы резервы есть, экономика более-менее сбалансирована, торговый баланс положительный. Так что паниковать не стоит. Но инфляция будет понемногу съедать сбережения.
Главный бизнес — управление собственной жизнью
— Представьте, что вы обращаетесь к своему двадцатилетнему сыну, который думает начать свой бизнес. Сидит и решает: пойти работать в банк или запустить стартап. Что ему делать?
— Я не самый ярый сторонник стартапов, которые создают очень молодые люди. Когда человек рождается, он волей-неволей уже становится предпринимателем. У него есть компания — он сам. Этой компанией ему в любом случае придется владеть и управлять. Риски, связанные с этим, огромны, потому что это единственная компания в жизни. Ее нельзя продать, нельзя разделить ни с кем, управлять ею можно только самостоятельно.
Когда ты начинаешь думать о себе как о предпринимателе, который управляет собственной жизнью, то, как и в экономике, тебе требуется устойчивое конкурентное преимущество. И ты начинаешь его искать и создавать.
Это единственно правильный подход. Конкурентное преимущество человека — это его профессионализм и опыт. Если, конечно, ты не женился или не вышел замуж за богатого человека, не сын высокопоставленного чиновника и не выиграл в лотерею.
Опыт приходит со временем. Профессионализм, к сожалению, тоже. Поэтому на вопрос молодых людей «Что делать?» я обычно отвечаю: «Набираться опыта». Хочешь создать большой банк — иди работать в банк. Стань сначала менеджером, потом топ-менеджером.
Хочешь создать компанию, которая отправляет корабли в космос, — поработай в космической отрасли лет 10–15. Хочешь создать крупнейшую ритейл-сеть — поработай в ритейле. Раньше, кстати, в Америке так и было: даже дети крупных предпринимателей начинали с низов и поднимались наверх, чтобы научиться управлять.
Сегодня у нас немного другой тренд: дети высокопоставленных чиновников быстро становятся высокопоставленными чиновниками. Но для предпринимательства этот путь не работает. Поэтому мой совет, несмотря на потребность в предпринимателях в России, несмотря на привлекательность и потенциально высокий заработок, — не торопиться. Убедиться, что у тебя есть реальное преимущество, и только потом начинать.
